Стихи про писателей

Он видел много, всюду был,
Но нежно Родину любил,
Разливы рек, простор степей
И грустных скошенных полей,
Земли неброскую красу,
Печаль осеннюю в лесу,
Капели радостный мотив
И перелётных птиц призыв.
Любил бродить с ружьём в полях
И слушать пение в церквях,
Он о России тосковал,
О ней мечтал, о ней писал,
Вовеки б не расстался с ней,
Не будь тех «окаянных дней».
Лариса Янковская

От печки
Я оттер бы Гоголя.
«Свои творения губя, —
Я крикнул бы ему, — не много ли
Берете, сударь, на себя?!»
И, может быть, хоть пачку листиков
Я выхватил бы из огня,
Чтоб он послушался не мистиков
И не аскетов,
А меня!
Леонид Мартынов

Истоки увлечений,
Вы в детстве, поищите!
Жюль Верн, всеми любимый,
Жил в Нанте и… мечтал!

Старинный порт французский,
Вы на него, взгляните!
Что в гавани увидел,
Жюль в книгах написал!

Среди густого леса:
Мачт лодочек, фрегатов,
Мелькали трубы первых
И паровых судов!

На улочках портовых,
Опасных и горбатых,
Услышать можно было
И сотни… языков!

Из Индии и Африки,
Италии, Америки…
Товары плыли всякие,
Трещали сундуки!

Манили, ткани яркие,
И раковины – редкие,
И птицы говорящие,
Смешные башмаки!

Истории правдивые,
Порою, очень страшные,
Мальчишка слушал с трепетом,
А, после, в темноте…

Вулкан его сознания,
Дарил перу – чудесные,
Маршруты путешествия
К затерянной… звезде!
Валентина Глазунова

К нам Лев Толстой
Приходит в раннем детстве.
И с той незабываемой поры
Живут вокруг меня с реальностью в соседстве
Его необычайные миры.
Я в них вхожу, их тайны открываю.
То как Болконский на войну иду,
То как Наташа первый бал танцую
И вместе с нею в луну ночь не сплю.
Сквозь годы вновь и вновь передо мною
Сраженье Бородинское встает.
То падает Андрей, смертельно раненный,
То Пьер снаряды в ящиках несет.
То груды тел, убитых и израненных.
И бегство Бонапарта из Москвы.
Россию на колени не поставили,
Позорный крест с собою унесли.
Я за полночь от книги отрываюсь,
Сквозь сон шепчу героев имена.
Всей жизни мне отпущенной не хватит,
Чтоб до конца познать Толстого Льва.

Резвится ветер в камышах у Дона;
Ласкает солнце пенную волну;
В станице люду русскому знакомой
Донцы и гости празднуют Весну!
И с нею День Рождения Певца
Родной земли, казачьего народа!
Сегодня, здесь, под синью небосвода
Колышет Память чувствами сердца!
А были ведь при жизни времена,
Пыталась «гнусь» обрезать стремена;
Лишить Таланта силы Вдохновенья;
Забыты веком недруги Твои…
Но Шолохов достоин Восхищенья
В любые годы, месяцы и дни!
Сергей Росляков

Невыразимой красоты
Манили тёмные аллеи,
И люди шли, забыть не смея
Свои давнишние мечты.

Кружился лист, и ветер тихий
Ветвями гибкими шуршал,
Пережитого воскрешал
Теней светлеющие лики…

Ах, как же так, забыть смогли
Слова, набросив покрывало,
Что той любви уже не стало,
Что умерла та Натали*!

Он жизнь не мог прожить иначе,
Родные лица ближе, ближе…
Поэт стоит один и плачет
Стихами русскими …в Париже!
Рената Платэ

Любимых детских книг творец
И верный друг ребят,
Он жил, как должен жить боец,
И умер, как солдат.

Ты повесть школьную открой —
Гайдар ее писал:
Правдив той повести герой
И смел, хоть ростом мал.

Прочти гайдаровский рассказ
И оглянись вокруг:
Живут сегодня среди нас
Тимур, и Гек, и Чук.

Их по поступкам узнают.
И это не беда,
Что по-гайдаровски зовут
Героев не всегда.

Страницы честных, чистых книг
Стране оставил в дар
Боец, Писатель, Большевик
И Гражданин — Гайдар…
Сергей Михалков

Когда закрыты все пути
из четырёх нам стен,
поможет душу обрести
в беде один Марк Твен.

На Миссисиппи жизнь — не жизнь, —
сплошная благодать.
Но зря туда, дружок, не рвись,
а лучше сядь читать.

Таких друзей, как Том и Гек,
отыщешь только здесь.
Казалось, минул прошлый век,
а он на деле есть.

Мальчишья жизнь — веретено,
проказы и игра.
Всё там случилось так давно,
а, кажется — вчера.

Шагни в страницы, как в траву,
под солнце детских лет,
чтоб повторилось наяву
то, что сошло на нет.

Вот книжка, стёртая до дыр,
но с ней ты не один, —
с тобой шагают в хмурый мир
Том Сойер и Гек Финн.
Юрий Михайлович Агеев

С книжками мы все дружны,
Любой из нас — читатель.
И конечно, знать должны,
Что пишет их писатель.

Сочиняет свой сюжет
Автор, сидя в кресле,
Выдумке предела нет —
Лишь бы интересней!

Он Незнайку на Луну,
Словно маг отправит,
И Волшебную страну
Полюбить заставит.

Из нее приходят к нам
Винни-Пух, Мальвина,
Айболит, Гиппопотам,
Храбрый Чипполино.

Вот дописана строка,
И готова книжка.
Прочтут ее, наверняка,
Девчонки и мальчишки.

Сильные, смелые, хитрые люди,
С волчьим упорством преследуя цель
В твёрдой, и лучше, звенящей валюте,
Твёрдо уверены: жизнь — карусель.
Нервы в комок — и схватиться за случай,
Пусть даже в самый последний момент,
И одолев беспримерные кручи,
Званье добыть чемпиона побед.
Заворожённые ценником цели,
Без размышлений и жалости слёз,
Вывернут сердце, как прима на сцене —
Ведь чемпиону достанется всё!

Сильные, смелые, хитрые волки
Знают, что надо бежать и бежать,
Что всевозможные в жизни уловки
Сытость не смогут навек удержать.
В меру инстинктов за пищей бросаясь,
Волчью тропу перенюхают вновь,
И перед стужами в стаи сбиваясь,
Ищут в сородичах дружбу-любовь.
Главное в жизни — остаться собою,
Только тогда можно встретить друзей.
Люди не верят их волчьему вою.
Волки не верят повадкам людей.

Сами не знаем — кого же мы любим:
Люди — как волки, а волки — как люди.
Софрон Бурков

Они пишут нам книги волшебные
Про далекие страны и странствия,
Про разлуку и встречи душевные,
Про надежды совсем не напрасные…

Они нам открывают историю,
Погружают нас в тайны мирские,
Все писатели — гении странные,
И всегда — фантазеры большие!

Он был писатель гениальный,
Историк мыслящий, философ и фантаст,
Оставил след фундаментальный,
Тот, что потомкам много мыслей даст.

Своим трудом он Родину прославил,
Искусству посвятил не мало жизни лет,
Мысль в давние века направил,
Создал Петра Великого портрет.

Он показал момент России становленья,
В Европу прорубающей окно,
Размах ее преображенья,
И как не просто шло оно.

130 лет прошло со дня его рожденья,
Творения его живут,
Он заслужил потомков уваженье
За свой блестящий и бесценный труд!
Марк Горбовец

Киев осенне-багряный, кружит и падает
лист,
А по аллее каштановой грустный бредёт
гимназист.
Уши топорщит фуражка, бьётся о ранец
пенал.
Он свою новую форму с радостью бы
поменял:
Грезится мальчику море, парус
в лазурной дали,
Чайки в туманном просторе, пальмы —
на кромке земли.
Полно! Не надо терзаться: быстро
минуют года,
Будешь по жизни скитаться — всё
повидаешь тогда.
Многое ты испытаешь, бросив
родимый порог,
Голод, утраты, познаешь трудность
военных дорог,
Много освоишь профессий, встретишься
с детской мечтой,
Море таинственной песней вновь
поманит за собой.
Неугомонным мечтателем будешь
везде и всегда,
Станешь известным писателем,
но моряком — никогда…
Альбина Панкова

В звуке «Шолохов» слышу я время
Скачет как по донским ковылям
И, качая ногой тихо стремя,
Дарит волю бескрайним полям.

Как тряхнув ярко-огненным чубом,
Маки водят в кругу хоровод.
Над старинным размашистым дубом
Солнце новым рассветом встаёт.

В звуке «Шолохов» кони несутся,
Дончаки рвут свои удила.
На просторе степном гривы вьются,
Знать, свобода донская мила.

В звуке слышу я радость и горе,
Здесь слилось всё рекой в унисон.
В нём Аксинья живёт и Григорий
И, конечно, седой Тихий Дон.

Кто воспеть сможет всё это снова?
Удивит кто уменьем своим?
Нет… Один он такой — Маршал Слова…
Не сравнится никто больше с ним!
Игорь Шептухин