Стихи о книгах

Я книги выбираю с наслажденьем –
На полках, в тишине библиотек,
То радость вдруг охватит, то волненье,
Ведь книга каждая – как будто человек.
Одна — стара, мудра, зачитана до дыр,
В другой — все необычно, странно, ново.Мне книги открывают целый мир,
За шагом шаг иду от слова к слову.
На Севере могу я побывать

И в тропиках — там, где растут бананы.
Какая радость — открывать, читать
Рассказы, сказки, повести, романы!
Могу узнать, что было век назад,
И что когда-нибудь, наверно, будет.
О многом книги людям говорят,
Во многом книги помогают людям.

Читатель книг, и я хотел найти
Мой тихий рай в покорности сознанья,
Я их любил, те странные пути,
Где нет надежд и нет воспоминанья.

Неутомимо плыть ручьями строк,
В проливы глав вступать нетерпеливо
И наблюдать, как пенится поток,
И слушать гул идущего прилива!

Но вечером… О, как она страшна,
Ночная тень за шкафом, за киотом,
И маятник, недвижный, как луна,
Что светит над мерцающим болотом!

Не должен быть очень несчастным
И, главное, скрытным. О нет! —
Чтоб быть современнику ясным,
Весь настежь распахнут поэт.
И рампа торчит под ногами,
Все мертвенно, пусто, светло,
Лайм-лайта холодное пламя
Его заклеймило чело.
А каждый читатель как тайна,
Как в землю закопанный клад,
Пусть самый последний, случайный,
Всю жизнь промолчавший подряд.
Там все, что природа запрячет,
Когда ей угодно, от нас.
Там кто-то беспомощно плачет
В какой-то назначенный час.
И сколько там сумрака ночи,
И тени, и сколько прохлад,
Там те незнакомые очи
До света со мной говорят,
За что-то меня упрекают
И в чем-то согласны со мной…
Так исповедь льется немая,
Беседы блаженнейший зной.

Наш век на земле быстротечен
И тесен назначенный круг,
А он неизменен и вечен —
Поэта неведомый друг.

Читайте, мальчишки!
Девчонки, читайте!
Любимые книжки
Ищите на сайте!
В метро, в электричке
И автомобиле,
В гостях или дома,
На даче, на вилле –
Читайте, девчонки!
Читайте, мальчишки!
Плохому не учат
Любимые книжки!
Не всё в этом мире
Легко нам даётся,
И всё же упорный
И мудрый – добьётся
Того, к чему доброе
Сердце стремится:
Он клетку откроет,
Где птица томится!
И каждый из нас
Облегчённо вздохнёт,
Поверив, что мудрое
Время – придёт!
И мудрое, новое
Время – придёт!

Хочется надеяться,
Что записан ты
В эту школу мудрости,
Школу доброты.
Многие столетия
В ней урок ведёт
Добрый и отзывчивый
Рыцарь Дон Кихот.
На пустынном острове,
Морем окружён,
Борется с невзгодами
Славный Робинзон.
Дружит с Томом Сойером
Гекльбери Финн.
Трудно жить нерадостно, если ты один!
В этой школе учатся даже старики,
Хоть учится стареньким
Вроде не с руки.
Крупные учёные,
Как не заняты,
Тоже ходят в тихую
Школу доброты.
Громко в тихих комнатах
Здесь не говорят.
За столом задумчиво
Книги шелестят.
И уже, наверное
Догадался ты,
Что это за тихая
Школа доброты.
Этот мир особенный,
Этот мир велик,
Умных, занимательных
И сердечных книг.

У меня не живут цветы,
Красотой их на миг я обманут,
Постоят день, другой, и завянут,
У меня не живут цветы.

Да и птицы здесь не живут,
Только хохлятся скорбно и глухо,
А на утро — комочек из пуха…
Даже птицы здесь не живут.

Только книги в восемь рядов,
Молчаливые, грузные томы,
Сторожат вековые истомы,
Словно зубы в восемь рядов.

Мне продавший их букинист,
Помню, был и горбатым, и нищим…
…Торговал за проклятым кладбищем
Мне продавший их букинист.

Я сегодня рассказал
Коле и Иришке:
Мне понравилась одна
Девочка из книжки.

«Удивляешь ты меня! —
Мне сказала Ира. —
Я так думаю, она —
Хитрая проныра!

Всё проделает тайком
И не держит слово.
Может со своим дружком
Обмануть любого!»

«Ты её ругаешь зря! —
Коля возмутился. —
С нею с радостью бы я
В космос прокатился!

Много смелости, ума.
(Знают все ребята).
Ты попробуй-ка сама
Справиться с пиратом!»

Ничего по их словам
Я не понимаю!
И, волнуясь, я друзьям
Быстро объясняю:

«В землю лазала она,
А совсем не в космос!
В нору прыгала без дна,
Не хитрила вовсе!

Уменьшалась и росла,
Многое узнала
И чудес там без числа
Разных повидала!»

«Да о ком мы говорим!» —
Коля рассердился.
Мы с Ириной хором с ним
Говорим: «Алиса!»

Напрягали мы умы,
Головы ломали…
Оказалось, книжки мы
Разные читали!

Стареют книги… Нет, не переплет,
Не тронутые плесенью страницы,
А то, что там, за буквами, живет
И никому уж больше не приснится.

Остановило время свой полет,
Иссохла старых сказок медуница,
И до конца никто уж не поймет,
Что озаряло наших предков лица.

Но мы должны спускаться в этот мир,
Как водолазы в сумрак Атлантиды,—
Былых веков надежды и обиды

Не только стертый начисто пунктир:
Века в своей развернутой поэме
Из тьмы выходят к Свету, к вечной теме.

Давайте представим, хотя бы на миг,
Что вдруг мы лишились журналов и книг,
Что люди не знают, что значит поэт,
Что нет Чебурашки, Хоттабыча нет.
Что будто никто никогда в этом мире,
И слыхом не слыхивал о Мойдодыре,
Что нету Незнайки, вруна-недотёпы,
Что нет Айболита, и нет дяди Стёпы.
Наверно нельзя и представить такого?
Так здравствуй же, умное, доброе слово!
Пусть книги, друзьями заходят в дома!
Читайте всю жизнь – набирайтесь ума!

Светят лампы над столом,
Блещут полки за стеклом.
В переплётах тёмной кожи,
Словно зрители из ложи,
Книжки смотрят с вышины.

С ногами залезу на темный диван,
Зажмурю глаза, чтоб удобней мечтать, —
Мне папа сегодня волшебный роман
С цветными картинками будет читать!
Из окон плывет замечательный мрак…
Над книгой таинственно лампа горит…
«Джез Крюк! Извиняюсь, вы — круглый дурак!» —
Отец с выражением мне говорит.
Но только вступлю я в заманчивый бой,
Лишь ветер в груди паруса развернет —
Как папа, устало кивнув головой,
Уронит страницу и сладко зевнет.
«Ну, папа! Читай — там пиратский фрегат!»
Все тихо… Вода в батареях журчит…
Во сне пробормочет отец наугад:
«Свистать всех наверх…» и опять замолчит.
И сердце сжимается, как кулачок.
«Не спи!» — за рукав я пижаму трясу.
Но папа сквозь пальцы куда-то течет,
И мирно сползают очки на носу…

Рождается слово. Рождается стих,
И я вместе с ними рождаюсь,
Полжизни живу среди множества книг,
Как с близкими, с ними общаюсь.
Поэты, писатели разных веков
Со мной постоянно повсюду.
Они где-то там – далеко, далеко,
Но все-таки рядом. Вот чудо!
Я много читала, Я много прочту,
Пойму что-то важное, значит.
Мне радостно: книги всегда на виду.
Какая большая удача!

Мой милый Книжник. Ты совсем
Опять изгрыз два тома… Ловок!
Не стыдно ль пользоваться тем,
Что не люблю я мышеловок?
Хоть бы с меня пример ты брал:
Я день-деньской читаю книжки,
Но разве кто-нибудь видал,
Что я грызу их, как коврижки?
Из книг мы знаем,как живут
Индейцы, негры, эскимосы.
В журналах люди задают
Друг другу умные вопросы.
Где путь в Америку лежит,
Как ближе: морем или сушей?
Ну, словом, вот тебе бисквит,
А книг, пожалуйста, не кушай.

Дальние дали, чудесные страны
Манят меня сквозь «седые туманы».
На кораблях, на слонах и верблюдах
Снова я еду на поиски чуда.

Я постоянно в далёких походах:
На самолётах и теплоходах,
Яхтах, каноэ, автомобилях
«Жму километры» и «меряю мили».

Нет, не обманщик я и не врунишка,
Просто мальчишка, читающий книжки,
А путешествовать в дальние дали
Начал лет в семь, по страницам журнальным.

Послушайте, папы, послушайте, мамы,
Доверьтесь совету, не будьте упрямы!
Ведь это кощунство, ведь это обман,
Когда вместо книги — телеэкран!
И утро, и вечер, недели подряд
Сидят ваши дети и в ящик глядят.
Жуют, в телевизор засунувши нос,
И их усыпляет телегипноз.
Они не играют, они не шалят,
Они не похожи на прежних ребят.
Послушайте, папы, послушайте, мамы,
Доверьтесь совету, не будьте упрямы!
Выбросьте телек, нету в нем толку,
Повесьте на стенку книжную полку,
И по прошествии нескольких дней
Вы не узнаете ваших детей —
Радостный взгляд и смеющийся рот,
Их за собой позовет Вальтер Скотт.
Задумчивый Диккенс, веселый Родари,
Мудрый Сервантес им счастье подарит.
Бэмби проводит в сказочный лес,
Алиса поведает массу чудес,
И обязательно ночью приснится
Неуловимая Синяя Птица.
Они захотят бороздить океаны,
Летать на Луну и в далекие страны,
Спасать от врагов угнетенный народ,
Быть благородными, как Дон Кихот.
Послушайте, папы, послушайте, мамы,
Доверьтесь совету, не будьте упрямы!
Выбросьте телек, какой бы он ни был!
За это вам дети скажут спасибо.

Перевод Н. Злотниковой

Обычно от вас это держат в секрете.
А я не скрываю, товарищи дети.
Хочу, чтобы вы, дорогие читатели,
Даром за чтением время не тратили.
Хочу, признаюсь откровенно и честно,
Чтоб книжку вам было читать интересно…

Сколько книг прочтено – не имеет значения,
Но имеет значение очень давно
Ежедневное, ежевечернее чтение,
Еженощное – с лампой зажженной – в окно.
И пока круг от лампы на круглом столе
Выключается только на позднем рассвете,
Все в порядке на круглой и светлой Земле,
Населенной читателями планете.

Библиотека. В зале тишина.
Ты здесь сидишь, часов не замечая,
Друзей своих испытанных встречая,
Которым жизнь навеки продлена.
Они с тобой взрослеют наравне,
И учат неприметно, год за годом,
Идти вперёд, противиться невзгодам,
И видеть вечность в мимолётном дне.
Герои книг. Они нам все сродни,
Дубровский, Чацкий, чуточку — Печорин.
Характер наш рождается из зёрен,
Которые посеяли они.
На улице — зима. И лёгкий снег
Свивается в бесшумные волокна.
И манят нас задумчивые окна
В далёкий, близкий мир библиотек.

В каждом доме, в каждой хате —
В городах и на селе —
Начинающий читатель
Держит книгу на столе.
Мы дружны с печатным словом.
Если б не было его,
Ни о старом, ни о новом
Мы не знали б ничего!

Наша книга детская —
Детская, советская,
Смелая и честная —
Верный друг ребят!
Книгу, всем понятную,
Умную, занятную,
Мальчики и девочки —
Все читать хотят!
Даже маленький ребёнок,
Не умеющий читать,
Только выйдет из пелёнок
Просит книжку показать.
В день рождения подарок
Хочешь другу подарить —
Принеси ему Гайдара,
Будет век благодарить!
Книги дружат с детворою,
Книгу ценит пионер,
И любимые герои
Для него всегда пример!
Книг заветные страницы
Помогают людям жить,
И работать, и учиться,
И Отчизной дорожить.
Наша книга детская —
Детская, советская,
Смелая и честная —
Верный друг ребят!
Книгу, всем понятную,
Умную, занятную,
Мальчики и девочки —
Все читать хотят!

Заболела эта книжка:
Изорвал ее братишка.
Я больную пожалею:
Я возьму ее и склею!

Отраженье исчезнувших лет,
Облегченье житейского ига.
Вечных истин немеркнущий свет —
Это книга. Да здравствует книга!
Неустанных исканий залог.
Радость каждого нового сдвига,
Указанье грядущих дорог —
Это — книга. Да здравствует —
книга!
Чистых радостей светлый исток,
Закрепленье счастливого мига.
Лучший друг, если ты одинок, —
Это книга. Да здравствует книга!

Открываю томик одинокий —
Томик в переплете полинялом.
Человек писал вот эти строки.
Я не знаю, для кого писал он.

Пусть он думал и любил иначе,
И в столетьях мы не повстречались…
Если я от этих строчек плачу,
Значит мне они предназначались.

Вот так здрасьте-досвиданья —
Вдруг нашлись на верхней полке
Книжки старого изданья,
Корешки мои, осколки.
Эти буквы и чернила,
Эти выцветшие краски,
Эти, господи помилуй,
Приключения и сказки.
Помнишь томики «Детгиза»
В переплете бледно-сером.
Где Том Сойер и Алиса,
Квентин Дорвард с Гулливером?
Мушкетеры с Робинзоном,
Дети капитана Гранта…
Пахло порохом, озоном,
Как морская контрабанда!
Жалко лампочка свисала.
Рыбий жир. Температура.
Ты одна меня спасала —
Вредная литература.
Голова горит и млеет,
Жар плывет перед глазами —
Но под снежными белеет
Мой корабль парусами.
Как читалось из-под парты
Про пиратов и чудовищ!
Вот они — цветные карты,
Вот он — остров мой сокровищ.
Позабытые небрежно
Конан Дойль и Сетон-Томпсон,
Вальтер Скотт и, уж конечно,
Монте-Кристо с Билли Бонсом!

Этих книг тебе не прочитать
Ни за что на свете.
Для тебя стоит на них печать,
Ибо книги эти –

Книги для ума и для души,
Разные такие –
Для тебя чрезмерно хороши.
Ты прочтешь другие.

Здесь на полках – всевозможных книг
Столько тысяч!
Ты проходишь, безмятежно в них
Взглядом тычась.

Я к вам обращаюсь, товарищи, дети:
Полезнее книги нет вещи на свете!
Пусть книги друзьями заходят в дома,
Читайте всю жизнь, набирайтесь ума!

Читать ужасно интересно:
Вы можете сидеть, лежать
И — не сходя при этом с места —
Глазами книгу пробежать!
Да-да! Читать — ходить глазами:
За ручку с мамой, после — сами.
Ходить — ведь это же пустяк,
Не бойтесь сделать первый шаг!
Споткнулись раз, другой… И вдруг вы
Прочли подряд четыре буквы
И вы пошли, пошли, пошли –
И слово первое прочли!
От слова к слову — как по кочкам —
Помчитесь весело по строчкам…
И так научитесь читать –
Как бегать, прыгать… Как летать!
Я знаю, скоро по странице
Порхать вы станете как птицы…
Ведь необъятен и велик,
Как небо — мир волшебный книг!

Ценю слова, исполненные света,
Исполненные счастья и огня,
Как много книг вокруг! И значит это,
Что много доброты вокруг меня.

И доброты, и мужества, и чести.
Неиссякаем мудрости родник-
Давайте, дети, почитаем вместе
о всей стране и о себе самих.

Давайте запоем мы с вами дети, —
И эхом степь откликнется тотчас.
И отдохнут пока что книги эти,
Тепло и чутко вслушиваясь в нас.

И в ночном, и за стадом
Была книга со мной:
С кнутовищами рядом
И пастушьей сумой.

И ко мне приходили
С этих серых страниц
Знаменитые были
От далеких границ.

За околицей, лугом
Проносились порой
То полярная вьюга,
То тропический зной.

И за школьною партой
Отстающих ребят
Уводил я по карте,
Как внимательный брат.

Я скажу не напрасно —
Это дети поймут:
Книга — друг,
И не раз нам
Обращаться к нему.

Разъяснит и поможет,
За собой уведет,
Но потребует тоже
И любви, и забот…

1928

x x x

Книгу читай не только словами.
Слова — это в жизнь небольшая дверца.
Книгу читай непременно сердцем,
А главное, совестью и делами.

1991 г.

x x x

Книга учит и книга воспитывает
Только тех, кто читает и впитывает.
А у тех, кто по строчкам несется,
Лишь одна пустота остается.

1992 г.

Эх, сказка — свет в окошке!
Сегодня нашей Кошке
Прислали Приглашенье
На праздник по весне.
Она глаза закрыла,
Как будто в небо взмыла:
«Неделя детской книжки
Опять пришла ко мне!»

Она достала бантик —
И он уже на шее,
Взяла подмышку книжку,
Где кошка — с Маршаком!
В душе она — романтик,
И Золушка, и Фея…
Такси! Такси! На праздник,
Скорее! С ветерком!

И вот она — у входа,
Как много здесь народа!
— Прошу вас, осторожно,
На хвост не наступать.
И дети удивлялись,
И дети расступались:
— Пожалуйста, входите,
Вам, видно, выступать?

Вошла и села в кресло
У самой-самой сцены,
Расправила антенны —
(Красивые усы!)
И так внимала чутко
Стихам, словам, поэтам,
Что каждая минутка
Казалась ей при этом
Не просто мудрой — вкусной,
Вкуснее колбасы!

Она про всё забыла,
Она весь мир любила,
Врагов своих простила,
И слушали усы,
Как птицы затихали,
И дети не дышали,
Когда стихи звучали
Неслыханной красы.

Я приобрел у букинистов
Книжонку пухлую одну,
Где океана рев неистов
И корабли идут ко дну.

Она была грязна, потерта,-
Обыкновенное старье,
Но ей цена была пятерка,
И я в дорогу взял ее.

В ней было все: любви рожденье,
Добра над мраком торжество
И о простуде рассужденья,-
Но как написано мертво!

В тягучей этой веренице
(Проливы, шпаги, парики)
На сто семнадцатой странице
Я встретил надпись от руки.

И в ней была такая сила,
Что сердце дрогнуло слегка.
«Я вас люблю!»- она гласила,
Та рукописная строка.

Я замер, — вы меня поймете,
Перевернул страницу враз
И увидал на обороте:
«Я тоже полюбила вас…»

И предо мною словно вспышка —
Тенистый сад, речонки гладь.
Она: — Простите, что за книжка?
Он: — Завтра дам вам почитать…

…Я ехал в ночь. Луна вставала.
Я долго чай дорожный пил
И не досадовал нимало,
Что книжку глупую купил.

И, как в магическом кристалле,
Мне сквозь огни и времена
«Я вас люблю!»- в ночи блистали
Торжественные письмена.

Я с книгой породнился в дни войны.
О, как же было то родство печально!
Стянув потуже батькины штаны,
Я убегал от голода в читальню.
Читальня помещалась в старом доме.
В ту пору был он вечерами слеп…
Знакомая усталая мадонна
Снимала с полки книгу, словно хлеб.
И подавала мне ее с улыбкой.
И, видно, этим счастливо была.
А я настороженно улиткой
Прилаживался к краешку стола.
И серый зал
С печальными огнями
Вмиг уплывал…
И все казалось сном.
Хотя мне книги хлеб не заменяли,
Но помогали забывать о нем.
Мне встречи те
Запомнятся надолго…
И нынче — в дни успехов иль невзгод —
Я снова здесь,
И юная мадонна насущный хлеб
Мне с полки подает.

Мой сынишка Гришка
Обожает книжки,
Смотрит и листает,
Только не читает.

Потому что, потому
Лишь два годика ему!

«Мама, купи книжку!» —
Слышу крик малышки.
Деньги вынимаю,
Просьбу выполняю.

Потому что, потому
Книжки нравятся ему!

Кто же шалунишке
Скажет, что там в книжках?
Их читает звонко
Женечка — сестренка.

Женя умная у нас,
Женя ходит в третий класс!

Хорошая книга –
Мой спутник, мой друг,
С тобой интересней
Бывает досуг!

Мы время отлично
Проводим вдвоём
И наш разговор
Потихоньку ведем.

Я слышу тебя,
Я иду за тобой,
Я к морю спускаюсь
И вижу прибой.

С тобою дорога
Моя далека
В любую страну
И в любые века.

Ты мне отвечаешь
На каждый вопрос
Как Пешков Алеша
Учился и рос.

Какие он первые
Книжки читал.
Что в жизни он видел,
Как Горьким он стал.

Ты мне говоришь
Про дела смельчаков,
Про злобных врагов
И смешных чудаков.

Про тайные земли
И движенье планет.
С тобой ничего
Непонятного нет.

Ты учишь правдивым
И доблестным быть.
Природу, людей
Понимать и любить.

Тобой дорожу я,
Тебя берегу.
Без книги хорошей,
Я жить не могу.

Мне видится – простишь ли самомненье? –
В твоих руках мои стихотворенья,
О девушка грядущего столетья!
Ты у окна сидишь при лунном свете,
И льет луна в пробелы меж стихов
Слова. Которых нет в пределах слов…

Любовь и долгий путь рождают
книгу,
И если нет в ней стран и поцелуев,
Нет человека с полными руками
И женщины нет в каждой капле,
Нет голода, желанья, гнева
и дорог, —
Ни колоколом, ни щитом не
станет книга,
Нет глаз у книги, рот закрыт
и мёртв,
Как предписанье Ветхого Завета.

Лишь свеча, в тиши пылая,
Осветит приютец мой, —
Я сажусь за стол, читая
Одиноко в час ночной.
Я — богач, как там не числи:
Книги есть — чего ж желать?
Но, копя чужие мысли,
Мне б своей не потерять!
Исполать, библиотека!
Что мне золота сундук?
Мильтон, Тиссо иль Сенека —
Человеку лучший друг!
Для чего нам жизни миги,
Если книг на полке нет?
Ни одной не дам я книги
И за тысячу монет!

Где книги наши?
Я отвечу:
— Они во мгле библиотек.

Но с тихой вкрадчивою речью
Подходит этот человек:
— Идемте!
— А куда зовете? Вы кто?
— Я сельский букинист.
Я дам вам книгу в переплете
Из серебра, где каждый лист
То ал, то бел, то желт, то розов,
То дымчат, как полдневный зной,
То ледянист, как от морозов…
Идемте! Следуйте за мной!
— Но почему в пустую ригу
Меня вы молча завели?
— Терпенье! Золотую книгу
Я выдам вам из-под земли!

Какие-то берет он колья,
Какой-то шест, вернее — цеп,
И отмыкает вход в подполье,
Напоминающее склеп.
Здесь веники, и расстегаи,
И душегреи, и пимы,
Но вот и статуя нагая
Выглядывает изо тьмы.

— Вот, разбирайтесь!..—
Тишь, прохлада.
Со щами кислыми ушат…
О да! Здесь нечто вроде склада,
И в этом складе — прямо клад!
Да, это мудрость! Но источник
Сей мудрости необъясним:
Я вижу — Даниил-заточник
И Ванька-ключник рядом с ним…
Здесь книги есть для разных вкусов
На полке этой и на той:
Для коневодов — князь Урусов,
Для сердцеведов — граф Толстой.
Волюмы, рукописи, свитки…
Чего-чего тут только нет!
Через оконце жидкий, жидкий,
Трепещущий ложится свет.
Но вот та книга в переплете,
Он о которой говорил.
Действительно, вся в позолоте,
В пыльце, как с бабочкиных крыл.
Читать я начинаю тотчас,
С рисунков не спуская глаз,
Внимательно, сосредоточась…
Прошли минуты или час?
Нет! Дни огромней, чем комбайны,
Плывут оттуда, издали,
Где открывается бескрайный
Простор родной моей земли,
Где полдни азиатски жарки,
Полыни шелест прян и сух,
А на лугах, в цвету боярки,
Поярки пляшут и доярки,
Когда в дуду дудит пастух.

— Вы
Продаете
Эту книгу? —
Я говорю…
Но где же он?
Его уж нет.
Пустую ригу
Я обхожу со всех сторон.
На дворике светло и чисто.
Порхают бабочки в саду…

Вы не встречали букиниста?
Я где теперь его найду?!

За окошком ночь настала,
Где-то вспыхнули зарницы,
Книжка за день так устала,
Что слипаются страницы.

Засыпают понемножку
Предложенья и слова,
И на твердую обложку
Опускается глава.

Восклицательные знаки
Что-то шепчут в тишине,
И кавычки по привычке
Раскрываются во сне.

А в углу, в конце страницы,
Перенос повесил нос —
Он разлуку с третьим слогом
Очень плохо перенес.

Недосказаны рассказы,
Недоеден пир горой.
Не дойдя до этой фразы,
На ходу заснул герой.

Перестало даже пламя
Полыхать в полночном мраке,
Где дракон с одной драконшей
Состоит в законной драке.

Никого теперь не встретишь
На страницах спящей книги,
Только медленно плетутся
Полусонные интриги.

Дремлет юная невеста
По дороге под венец,
И заснули середина,
И начало,
и
КОНЕЦ.

Шумит над лагерем гроза,
Гремит июльский гром.
Вдруг без плаща, без картуза
Вбегает мальчик в дом.

С него вода течёт рекой.
Откуда он? Кто он такой?

— Постойте, дело не во мне! —
Кричит этот чудак. —
Промокли книжки на спине!
Спасайте мой рюкзак!

Промокли сказки, том второй.
«Кот в сапогах» совсем сырой!

— Чудак, с тебя течёт вода!
Ты объясни нам, кто ты? —
А он твердит: — Беда! Беда!
Сырые переплёты!

Я из колхоза «Большевик»,
Меня зовут Алёша.
В овраге дождь меня настиг,
А я же книгоноша.

Он трёт промокший переплёт,
Он дышит на обложку.
— Я пережду, гроза пройдёт —
И снова в путь-дорожку.

Теперь почтительно, на «вы»,
С ним говорят ребята:
— Вы мокрый с ног до головы,
Зачем спешить куда-то? —

Девчонки, несколько подруг,
Приносят доску и утюг:
— Сейчас мы всё уладим —
Обложки мы прогладим.

Промокли сказки, том второй!
«Кот в сапогах» совсем сырой,
Как будто был под душем.
Сейчас его просушим!

И вам рубашку заодно
Сейчас прогладит Варя.
— Да я просох давным-давно!
Их уверяет парень.

В одну минуту на своём
Девчонки настояли —
Сидит Алёша за столом
И сохнет в одеяле.

Но вот проглажен переплёт,
За ним другой и третий.
И летний дождь уже не льёт,
И в окна солнце светит.

Повеселело всё кругом,
И высох «Кот» под утюгом.
Надев рубашку и рюкзак,
Сказал Алёша:— Значит, так,

Спасибо за заботы!
А все в ответ: — Ну что ты!
Кричат девчонки: — Добрый путь,
Ты загляни к нам как-нибудь!

Смеётся он: — Привет пока!
Приду, когда промокну! —
И, провожая паренька,
Весь лагерь смотрит в окна.

— 1 —

У Скворцова
Гришки
Жили-были
Книжки —
Грязные,
Лохматые,
Рваные,
Горбатые,
Без конца
И без начала,
Переплеты —
Как мочала,
На листах —
Каракули.
Книжки
Горько
Плакали.

— 2 —

Дрался Гришка с Мишкой.
Замахнулся книжкой,
Дал разок по голове —
Вместо книжки стало две.

— 3 —

Горько жаловался Гоголь:
Был он в молодости щеголь,
А теперь, на склоне лет,
Он растрепан и раздет.

У бедняги Робинзона
Кожа содрана с картона,
У Крылова вырван лист,
А в грамматике измятой
На странице тридцать пятой
Нарисован трубочист.

В географии Петрова
Нарисована корова
И написано: «Сия
География моя.
Кто возьмет ее без спросу,
Тот останется без носу!»

— 4 —

— Как нам быть? — спросили книжки. —
Как избавиться от Гришки?

И сказали братья Гримм-
— Вот что, книжки, убежим!

Растрепанный задачник,
Ворчун и неудачник,
Прошамкал им в ответ:
— Девчонки и мальчишки
Везде калечат книжки.
Куда бежать от Гришки?
Нигде спасенья нет!

— Умолкни, старый минус, —
Сказали братья Гримм, —
И больше не серди нас
Брюзжанием своим!

Бежим в библиотеку,
В свободный наш приют, —
Там книжки человеку
В обиду не дают!

— Нет, — сказала «Хижина
Дяди Тома», —
Гришкой я обижена,
Но останусь дома!

— Идем! — ответил ей Тимур. —
Ты терпелива чересчур!

— Вперед! — воскликнул Дон-Кихот.
И книжки двинулись в поход.

— 5 —

Беспризорные калеки
Входят в зал библиотеки.

Светят лампы над столом,
Блещут полки за стеклом.

В переплетах темной кожи,
Разместившись вдоль стены,
Словно зрители из ложи,
Книжки смотрят с вышины.

Вдруг
Задачник-
Неудачник
Побледнел
И стал шептать:

— Шестью восемь —
Сорок восемь,
Пятью девять —
Сорок пять!

География в тревоге
К двери кинулась, дрожа.
В это время на пороге
Появились сторожа.

Принесли они метелки,
Стали залы убирать,
Подметать полы и полки,
Переплеты вытирать.

Чисто вымели повсюду.
И за вешалкой, в углу,
Книжек порванную груду
Увидали на полу —

Без конца и без начала,
Переплеты — как мочала,
На листах — каракули…
Сторожа заплакали:

— Разнесчастные вы книжки,
Истрепали вас мальчишки!
Отнесем мы вас к врачу,
К Митрофану Кузьмичу.

Он вас, бедных, пожалеет,
И подчистит, и подклеит,
И обрежет, и сошьет,
И оденет в переплет!

— 6 —

ПЕСНЯ БИБЛИОТЕЧНЫХ КНИГ

К нам, беспризорные
Книжки-калеки,
В залы просторные
Библиотеки!

Книжки-бродяги,
Книжки-неряхи,
Здесь из бумаги
Сошьют вам рубахи.

Из коленкора
Куртки сошьют,
Вылечат скоро
И паспорт дадут,

К нам, беспризорные
Книжки-калеки,
В залы просторные
Библиотеки!

— 7 —

Вышли книжки из больницы,
Починили им страницы,
Переплеты, корешки,
Налепили ярлыки.

А потом в просторном зале
Каждой полку указали:

Стал задачник в сотый ряд,
Где задачники стоят.

А Тимур — с командой вместе —
Занял полку номер двести.

Словом, каждый старый том
Отыскал свой новый дом.

— 8 —

А у Гришки неудача:
Гришке задана задача.
Стал задачник он искать.
Заглянул он под кровать,

Под столы, под табуретки,
Под диваны и кушетки.
Ищет в печке, и в ведре,
И в собачьей конуре.

Гришке горько и обидно,
А задачника не видно.

Что тут делать? Как тут быть?
Где задачник раздобыть?

Остается — с моста в реку
Иль бежать в библиотеку!

— 9 —

Говорят, в читальный зал
Мальчик маленький вбежал
И спросил у строгой тети:
— Вы тут книжки выдаете?

А в ответ со всех сторон
Закричали книжки: — Вон!

— 10 —

ОТ АВТОРА

Написал я эту книжку
Много лет тому назад,
А на днях я встретил Гришку
По дороге в Ленинград.

Он давно уже не Гришка,
А известный инженер.
У него растет сынишка,
Очень умный пионер.

Побывал у них я дома,
Видел полку над столом.
Пятьдесят четыре тома
Там стояли за стеклом.

В переплетах — в куртках новых,
Дружно выстроившись в ряд,
Блещут книги двух Скворцовых,
Точно вышли на парад.

А живется им не худо, —
Их владельцы берегут.
Никогда они отсюда
Никуда не убегут!

В моём шкафу теснится к тому том,
И каждый том на полке словно дом…
Обложку-дверь откроешь второпях –
И ты вошёл, и ты уже в гостях.
Как переулок – каждый книжный ряд.
И весь мой шкаф – чудесный Книгоград…

Книги добру научили меня,
Книги дарили надежду и силу
И помогали, как будто родня,
В дни, когда все мне казалось немилым.
Много их было, нелегких минут,
Много их было, тревог и сомнений.
Но поняла я: коль книги живут,
Не прерывается связь поколений.
И не умрет в наших душах мечта,
И сохранится любовь на планете.
Пусть будут книги повсюду, всегда!
Пусть они нам, будто солнышко, светят!

Из рая детского житья
Вы мне привет прощальный шлете,
Неизменившие друзья
В потертом, красном переплете.

Чуть легкий выучен урок,
Бегу тотчас же к вам, бывало.
— Уж поздно! — Мама, десять строк!..—
Но, к счастью, мама забывала.

Дрожат на люстрах огоньки…
Как хорошо за книгой дома!
Под Грига, Шумана и Кюи
Я узнавала судьбы Тома.

Темнеет… В воздухе свежо…
Том в счастье с Бэкки полон веры.
Вот с факелом Индеец Джо
Блуждает в сумраке пещеры…

Кладбище… Вещий крик совы…
(Мне страшно!) Вот летит чрез кочки
Приемыш чопорной вдовы,
Как Диоген, живущий в бочке.

Светлее солнца тронный зал,
Над стройным мальчиком — корона…
Вдруг — нищий! Боже! Он сказал:
«Позвольте, я наследник трона!»

Ушел во тьму, кто в ней возник,
Британии печальны судьбы…
— О, почему средь красных книг
Опять за лампой не уснуть бы?

О, золотые времена.
Где взор смелей и сердце чище!
О, золотые имена:
Гек Финн, Том Сойер, Принц и Нищий!

1908-1910

Есть бездонный ящик мира —
От Гомера вплоть до нас.
Чтоб узнать хотя б Шекспира,
Надо год для умных глаз.

Как осилить этот ящик?
Лишних книг он не хранит.
Но ведь мы сейчас читаем
Всех, кто будет позабыт.

Каждый день выходят книга:
Драмы, повести, стихи —
Напомаженные миги
Из житейской чепухи.

Урываем на одежде,
Расстаемся с табаком
И любуемся на полке
Каждым новым корешком.

Пыль грязнит пуды бумаги.
Книги жмутся н растут.
Вот они, антропофаги
Человеческих минут!

Заполняют коридоры,
Спальни, сени, чердаки,
Подоконники, и стулья,
И столы, и сундуки.

Из двухсот нужна одна лишь —
Перероешь, не найдешь,
И на полки грузно свалишь
Драгоценное и ложь.

Мирно тлеющая каша
Фраз, заглавий и имен:
Резонерство, смех н глупость,
Нудный случай, яркий стон.

Ах, от чтенья сих консервов
Горе нашим головам!
Не хватает бедных нервов,
И чутье трещит по швам.

Переполненная память
Топит мысли в вихре слов…
Даже критики устали
Разбирать пуды узлов.

Всю читательскую лигу
Опросите: кто сейчас
Перечитывает книгу,
Как когда-то… много раз?

Перечтите, если сотни
Быстрой очереди ждут!
Написали — значит, надо.
Уважайте всякий труд!

Можно ль в тысячном гареме
Всех красавиц полюбить?
Нет, нельзя. Зато со всеми
Можно мило пошалить.

Кто «Онегина» сегодня
Прочитает наизусть?
Рукавишников торопит
«Том двадцатый». Смех и грусть!

Кто меня за эти строки
Митрофаном назовет,
Понял соль их так глубоко
Как хотел бы… кашалот.

Нам легко… Что будет дальше?
Будут вместо городов
Неразрезанною массой
Мокнуть штабели томов.

Шуршат по булыжнику шины,
разносится грохот и крик:
рабочие грузят в машины
тяжелые партии книг.

Картонные синие пачки,
обвязанные бечевой,
привозит рабочий на тачке
и складывает на мостовой.

А двое других, деловито
друг другу командуя: «Р-раз!»
бросают в стальное корыто
тюки отпечатанных фраз…

Все новые партии грузов
везут со складских площадей,
и с грохотом рушатся в кузов
тяжелые мысли людей.

Потом их погрузят в вагоны,
и тихо с путей городских
под пломбами двинутся тонны
волнений и мыслей людских…

На дальней, глухой остановке
их ждет справедливейший суд.
Их примут.
Обрежут бечевки.
Раскупят.
Откроют.
Прочтут.

До дыр, до белесого цвета
зачитаны будут одни.
И где-то в тайге до рассвета
в домах не погаснут огни.

Другие в шкафах продежурят,
годами от скуки пылясь,
пока их с махоркой не скурят
иль просто не выкинут в грязь.

Безмолвствует черный обхват переплета,
Страницы тесней обнялись в корешке,
И книга недвижна. Но книге охота
Прильнуть к человеческой теплой руке.

Небрежно рассказ недочитанный кинут,
Хозяин ушел и повесил замок.
Сегодня он отдал последний полтинник
За краткую встречу с героем Зоро.

Он сядет на лучший из третьего места,
Ему одному предназначенный стул,
Смотреть, как Зоро похищает невесту,
В запретном саду раздирая листву.

Двенадцать сержантов и десять капралов
Его окружают, но маска бежит,
И вот уж на лошади мчится по скалам,
И в публику сыплется пыль от копыт.

И вот на скале, где над пропастью выгиб,
Бесстрашный Зоро повстречался с врагом..
Ну, разве покажет убогая книга
Такой полновесный удар кулаком?

Безмолвствует черный обхват переплета,
Страницы тесней обнялись в корешке,
И книга недвижна. Но книге охота
Прильнуть к человеческой теплой руке.

1925

Книга – учитель,
Книга – наставница,
Книга – близкий товарищ и друг,
Ум, как ручей, высыхает и старится,
Если ты выпустишь книгу из рук.
Книга – советчик,
Книга – разведчик,
Книга – активный борец и боец,
Книга – нетленная память и вечность,
Спутник планеты Земля, наконец.
Книга не просто красивая мебель,
Не приложенье дубовых шкафов,
Книга – волшебник, умеющий небыль
В быль превращать и в основу основ.

Книга, как птица, —
Может весь мир облететь.
Книга — царица —
Может сердцам повелеть.
Книга — богиня —
Чудо свершает порой.
Книга — рабыня —
Часто проходит сквозь строй.

Открыт в библиотеке
Больничный книжный зал.
Какие тут калеки!..
Ах, кто бы только знал!

Лежат они, бедняги,
На полках вдоль стены,
И в шелесте бумаги
Их жалобы слышны:
— Вчера мои страницы
Листал один студент:
Мне вырезал таблицы
Какой-то инструмент!

Была я четверть века
Читателям верна,
А без таблиц — калека,
Кому теперь нужна?!

— Я жертва аспиранта! —
Печальный слышен стон, —
В науку без таланта
Решил прорваться он;
Сначала он по строчкам
Меня переписал,
Потом, поставив точку,
Вдруг взял и искромсал!

Немало диссертаций,
Что у меня в долгу….
Но жить без иллюстраций
Я просто не смогу…

— А мне как быть, соседка?
Вздохнул тяжелый Том. —
Я выдавался редко,
Да и не всем притом!

Недавно в зал читальный
Пришел один доцент.
Он предъявил нахально
Чужой абонемент!

Я выдан был нахалу —
Он взял меня, как зверь…
А что со мною стало,
Вы видите теперь…

Раскрылся Том старинный
(Он, к счастью, был спасен!).
И страшною картиной
Был каждый потрясен:
Под стать татуировке,
С полей его страниц
Глядели зарисовки:
И женские головки,
И клювы разных птиц…

Стоят в библиотеке
На полках вдоль стены
Те книги, что навеки
Людьми оскорблены.

Не теми, что над книгой
Задумчиво сидят,
А теми, что на книгу
Как хищники глядят.

Ни должностью, ни званьем
Ни тем и ни другим
Ни на одном собранье
Не оправдаться им!

Имеют голос дрозд и чижик,
И дождь, и ветер, и река…
А есть ли голоса у книжек?
Конечно, есть!
Наверняка!
У этой книжки – голос папы,
Когда начнёт он мне читать.
У этой книжки – голос мамы,
Когда я спать ложусь в кровать.
Стихи учить я не ленюсь,
Я расскажу их наизусть.
Тогда не чей-то,
Не чужой –
У книжки будет голос мой!

Как хорошо уметь читать!
Не надо к маме приставать,
Не надо бабушку трясти:
«Прочти, пожалуйста! Прочти!»
Не надо умолять сестрицу:
«Ну, почитай ещё страницу».
Не надо звать,
Не надо ждать,
А можно взять
И почитать!

Мы дружны с печатным словом,
Если б не было его,
Ни о старом, ни о новом
Мы не знали б ничего!

Ты представь себе на миг,
Как бы жили мы без книг?
Что бы делал ученик,
Если не было бы книг,
Если б все исчезло разом,
Что писалось для детей:
От волшебных добрых сказок
До веселых повестей?..

Ты хотел развеять скуку,
На вопрос найти ответ.
Протянул за
книжкой руку,
А ее на полке нет!

Нет твоей любимой книжки —
‘Чипполино’, например,
И сбежали, как мальчишки,
Робинзон и Гулливер.

Нет, нельзя себе представить,
Чтоб такой момент возник
И тебя могли оставить
Все герои детских книг.

От бесстрашного Гавроша
До Тимура и до Кроша —
Сколько их, друзей ребят,
Тех, что нам добра хотят!

Книге смелой, книге честной,
Пусть немного в ней страниц,
В целом мире, как известно,
Нет и не было границ.

Ей открыты все дороги,
И на всех материках
Говорит она на многих
Самых разных языках.

И она в любые страны
Через все века пройдет,
Как великие романы
‘Тихий Дон’ и ‘Дон Кихот’!

Слава нашей книге детской!
Переплывшей все моря!
И особенно советской —
Начиная с Букваря!

Итак, библиотека, картотека,
Наброски, сноски, выписки, мечты.
И вдруг ты набредёшь на человека,
Который занят тем же, что и ты.

Откуда он? Как мог он породниться
С мечтой неясной, с замыслом твоим?
И кажется, что светится страница,
В прекрасный час написанная им.

И радуешься ты ему как брату,
А если он уже землёю взят,
Ты ощутишь как свежую утрату
То, что случилось, может, век назад.

Я – маленький, горло в ангине.
За окнами падает снег.
А папа поет мне: «Как ныне
Сбирается вещий Олег…»

Я слушаю песню и плачу,
Рыданье в подушке душу,
И слезы постыдные прячу,
И дальше, и дальше прошу.

Осеннею мухой квартира
Дремотно жужжит за стеной.
И плачу над бренностью мира
Я, маленький, глупый, больной.

Свежий ветер напевает
Дальних странствий голоса,
Он страницы раздувает,
Словно чудо-паруса!

Посреди любой страницы
Оживают чудеса,
Не слипаются ресницы,
Разбегаются глаза!

Но читая дни и ночи
И плывя по морю строчек,
Курса верного держись!
И тогда откроют книжки –
Замечательные книжки –
Замечательную жизнь!

«Мама, милая, не мучь же!
Мы поедем или нет?»
Я большая, — мне семь лет,
Я упряма, — это лучше.

Удивительно упряма:
Скажут нет, а будет да.
Не поддамся никогда,
Это ясно знает мама.

«Поиграй, возьмись за дело,
Домик строй». — «А где картон?»
«Что за тон?» — «Совсем не тон!
Просто жить мне надоело!

Надоело… жить… на свете,
Все большие — палачи,
Давид Копперфильд»… — «Молчи!
Няня, шубу! Что за дети!»

Прямо в рот летят снежинки…
Огонечки фонарей…
«Ну, извозчик, поскорей!
Будут, мамочка, картинки?»

Сколько книг! Какая давка!
Сколько книг! Я все прочту!
В сердце радость, а во рту
Вкус соленого прилавка.

1909-1910

Жизнь коротка и быстротечна,
И лишь литература вечна.
Поэзия душа и вдохновенье,
Для сердца сладкое томленье.

Есть книги — волею приличий
Они у века не в тени.
Из них цитаты брать—-обычай —
Во все положенные дни.

В библиотеке иль читальне
Любой—уж так заведено —
Они на полке персональной
Как бы на пенсии давно.

Они в чести.
И не жалея
Немалых праздничных затрат,
Им обновляют в юбилеи
Шрифты, бумагу и формат.

Поправки вносят в предисловья
Иль пишут наново, спеша.
И — сохраняйтесь на здоровье,—
Куда как доля хороша.

На них печать почтенной скуки
И давность пройденных наук;
Но, взяв одну такую в руки,
Ты, время,
Обожжешься вдруг…

Случайно вникнув с середины,
Невольно всю пройдешь насквозь,
Все вместе строки до единой,
Что ты вытаскивало врозь.

Друзья мои! С высоких книжных полок
Приходите ко мне вы по ночам,
И разговор наш – краток или долог, –
Всегда бывает нужен мне и вам…

Через века ко мне дошел ваш голос,
Рассеявшийся некогда, как дым,
И то, что в вас страдало и боролось,
Вдруг стало чудодейственно моим.

Очень важно для человека
Знать дорогу в библиотеку.
Протяните к знаниям руку.
Выбирайте книгу, как друга.

В моей квартире собраны миры.
Они стоят на стеллажах и полках.
Они стоят, застывши до поры,
Но быть открытыми желанья полны.
Я каждый мир любовно обвожу
Мечтающим в него проникнуть взглядом
И каждый раз вздыхаю, ухожу,
Завороженный милым книжным рядом.
И дни бегут, событиями полны,
Влекут меня по жизни за собой.
И снова не до тех мне, что на полках
Образовали неразрывный строй.
Мне стало стыдно обводить их взглядом,
Но я уверен — это до поры:
Настанет день — я ближе к книгам сяду,
И вот тогда — да здравствуют миры!

О сколько в этом доме книг!
Внимательно всмотрись –
Здесь тысячи друзей твоих
На полках улеглись.
Они поговорят с тобой
И ты, мой юный друг,
Весь путь истории земной
Как бы увидишь вдруг…

Мы купили с мамой книжки
Нашей Сонечке-малышке.
Просит Соня: — Почитайте!
Скорей книжку открывайте!
С книгой очутишься
В мире волшебства,
В мире приключений,
Чудес и колдовства.
Здесь будет зло побеждено,
Добро тут царствовать должно!
Книга — важная, нужная вещь!
Всем нужно её любить и беречь.
И знает Соня с малых лет:
Подарка лучше книги нет!

Встреча с книгой, что с другом,
Для всех словно праздник,
А для детской души
Это нить Ариадны,
Что ведет их от сказок,
Былин и преданий
В мир жизни реальной,
Мир науки и знаний.
Книги учат детей
Всем премудростям жизни –
Как быть Человеком,
И быть нужным Отчизне,
И как правду от лжи
Все должны отличать,
Как бороться с врагом
И как зло побеждать.
Книги им помогают
Красоту постигать,
Как прекрасное видеть,
Как его передать,
И как в малом увидеть
Большое значенье,
И как в жизни найти
Золотое сеченье.
Мудрость книжных страниц –
Это жизни уроки
О дне предстоящем
И о наших истоках.
Они их побуждают
Мечтать о высоком,
О будущем думать –
О потомках далеких.
В книгах знания, свет,
В книгах память веков,
В книгах мудрость людей –
Наших дедов, отцов.
Нам без книг, как без хлеба,
Даже дня не прожить.
Так давайте же будем
Их беречь и любить.

Однажды встретились две книжки.
Разговорились меж собой.
«Ну, как твои делишки?» — одна спросила у другой.
«Ох, милая, мне стыдно перед классом:
Хозяин мой обложки вырвал с мясом,
Да что обложки… Оборвал листы.
Из них он делает кораблики, плоты и голубей.
Боюсь, листы пойдут на змей, тогда лететь мне в облака.
А у тебя целы бока?»
«Твои мне не знакомы муки. Не помню я такого дня,
Чтобы, не вымыв чисто руки, сел ученик читать меня.
А посмотри-ка на мои листочки: на них
Чернильной не увидишь точки.
Про кляксы я молчу – о них и говорить-то неприлично.
Зато и я его учу не как-нибудь, а на отлично».
В басне этой нет загадки, расскажут напрямик
И книжки и тетрадки, какой ты ученик.

Я сижу в библиотеке,
Полный смутными мечтами,
На меня же смотрят книги
Золотыми корешками.

И мне грезится: в тех книгах
Души авторов сокрыты;
Их страдания и чувства
В тех листах печатных слиты.

Всё, что жгло их и терзало,
Все их мысли и стремленья,
Всё живёт бессмертной жизнью
Здесь во славу просвещенья.

Самый воздух здесь священен,
Здесь незримыми крылами
Тени авторов великих
Веют в воздухе над нами.

О! Я слышу: здесь витают
Душ великих вереницы,
И от их незримых крыльев
Шелестят газет страницы…

Я на книгу молюсь, как на хлеба ковригу.
Книга — пища души. Книга — к жизни зовет!
Я принес переплетчику ветхую книгу.
Он листы перешил. Обновил переплет.
Он разгладил углы. Он обрывы заклеил.
Он работал с предельной отдачею сил.
Он ее обихаживал. Холил. Лелеял.
Он страницы умолкшие вновь оживил.
И в искусстве его есть свое вдохновенье.
Есть свое мастерство для добротнейших дел.
Дал он книге старинной второе рожденье —
И поэт вместе с нею помолодел.

Приходит книга в дом любой.
Коснись её страниц,
Заговорит она с тобой
Про жизнь зверей и птиц.

Увидишь ты разливы рек,
Услышишь конский топот
Придут к тебе и Чук, и Гек,
Тимур и дядя Стёпа.

Ей вьюга злая не страшна
И не страшна распутица
С тобой беседует она,
Как умная попутчица.

Ну, а взгрустнется вдруг,
Не огорчайся слишком:
Как самый лучший верный друг
Развеет скуку книжка.

О пожелтевшие листы
В стенах вечерних библиотек,
Когда раздумья так чисты,
А пыль пьянее, чем наркотик!

Мне нынче труден мой урок.
Куда от странной грезы деться?
Я отыскал сейчас цветок
В процессе древнем Жиль де Реца.

Изрезан сетью бледных жил,
Сухой, но тайно благовонный…
Его, наверно, положил
Сюда какой-нибудь влюбленный.

Еще от алых женских губ
Его пылали жарко щеки,
Но взор очей уже был туп
И мысли холодно жестоки.

И, верно, дьявольская страсть
В душе вставала, словно пенье,
Что дар любви, цветок, увясть
Был брошен в книге преступленья.

И после, там, в тени аркад,
В великолепье ночи дивной
Кого заметил тусклый взгляд,
Чей крик послышался призывный?

Так много тайн хранит любовь,
Так мучат старые гробницы!
Мне ясно кажется, что кровь
Пятнает многие страницы.

И терн сопутствует венцу,
И бремя жизни — злое бремя…
Но что до этого чтецу,
Неутомимому, как время!

Мои мечты… они чисты,
А ты, убийца дальний, кто ты?!
О пожелтевшие листы,
Шагреневые переплеты!

Бывают в этой жизни миги,
Когда накатит благодать,
И тут берутся в руки книги
И начинаются читать.

Вонзив пытливые зеницы
В печатных знаков черный рой,
Сперва одну прочтешь страницу,
Потом приступишь ко второй,

А там, глядишь, уже и третья
Тебя поманит в путь сама…
Ах, кто придумал книги эти –
Обитель тайную ума?

Я в жизни их прочел с десяток,
Похвастать большим не могу,
Но каждой третьей отпечаток
В моем свирепствует мозгу.

Вот почему в часы досуга,
Устав от мирного труда,
Я книгу – толстую подругу –
Порой читаю иногда.

В библиотеке для ребят
На полках книги в ряд стоят.
Бери, читай и много знай,
Но книгу ты не обижай.
Она откроет мир большой,
А если сделаешь больной
Ты книжку – навсегда
Страницы замолчат тогда.

Брожу по книжным магазинам,
Лишь выпадет свободный час —
Меня влечёт к томам старинным,
К новинкам тянет всякий раз.

Страницы медленно листая,
Стою, теряя книгам счёт,
И вдруг находится такая.
Что сразу за сердце берёт.

Не расставайся с ней. Дружи с ней.
Листай в ночи, забудь про сон.
Нет, не одну, а сотни жизней
Я прожил, в чтенье погружен.

Власть, времени сильней, затаена
В рядах страниц, на полках библиотек:
Пылая факелом во мгле, она
Порой язвит, как ядовитый дротик.

В былых столетьях чей-то ум зажег
Сверканье, — и оно доныне светит!
Иль жилы тетивы напрячь возмог, —
И в ту же цель стрела поныне метит!

Мы дышим светом отжитых веков,
Вскрывающих пред нами даль дороги,
Повсюду отблеск вдохновенных слов, —
То солнце дня, то месяц сребророгий!

Но нам дороже золотой колчан
Певучих стрел, завещанный в страницах,
Оружие для всех времен и стран,
На всех путях, на всех земных границах.

Во мгле, куда суд жизни не достиг,
Где тени лжи извилисты и зыбки,—
Там дротик мстительный бессмертных книг,
Веками изощрен, бьет без ошибки.

1917

Какие умные книги,
Какая старая полка!
Романы,тайны, интриги
И закладка из серого шёлка.
Какой-то важный очерк
О Рейне и Рейнских замках,
На полях бисерный почерк
И тонкие профили в рамках.
В углу два фолианта
В пыльной оправе сафьяна.
Цветы и письмо супиранта,
Полное страсти пьяной.
<Я не достоин доверья
И я умираю бесславно>…
И даже гусиные перья
Смяты как будто недавно…

Без книги в мире ночь, и ум
людской убог,
Без книги, как стада,
бессмыслены народы.
В ней добродетель, долг, в ней
мощь и соль природы,
В ней будущность твоя
и верных благ залог.