Микула Селянович
Ранним утром, ранним солнышком собрался Вольга брать данных подати с городов торговых Гурчевца да Ореховца. Села дружина на добрых коней, на каурых жеребчиков и в путь отправилась. Выехали молодцы в чистое поле, в широкое раздолье и услышали в поле пахаря. Пашет пахарь, посвистывает, лемехи по камешкам почиркивают. Будто пахарь где-то рядышком соху ведёт. Едут молодцы к пахарю, едут день до вечера, а не могут до него доскакать.
Слышно, как пахарь посвистывает, слышно, как сошка поскрипывает, как лемешки почиркивают, а самого пахаря и глазом не видать. Едут молодцы другой день до вечера, так же всё пахарь посвистывает, сошенька поскрипывает, лемешки почиркивают, а пахаря нет как нет. Третий день идёт к вечеру, тут только молодцы до пахаря доехали. Пашет пахарь, понукивает, на кобылку свою погукивает. Борозды кладёт как рвы глубокие, из земли дубы вывёртывает, камни-валуны в сторону отбрасывает. Только кудри у пахаря качаются, шёлком по плечам рассыпаются. А кобылка у пахаря немудрая, а соха у него кленовая, гужи шелковые. Подивился на него Вольга, поклонился учтиво: — Здравствуй, добрый человек, в поле трудничек!
— Здоров будь, Вольга Всеславьевич! Куда путь держишь? — Еду в города Гурчевец да Ореховец — собирать с торговых людей дани-подати. — Эх, Вольга Всеславьевич, в тех городах живут всё разбойники, дерут шкуру с бедного пахаря, собирают за проезд по дорогам пошлины.
Я поехал туда соли купить, закупил соли три мешка, каждый мешок сто пудов, положил на кобылку серую и домой к себе направился. Окружили меня люди торговые, стали брать с меня подорожные денежки. Чем я больше даю, тем им больше хочется. Рассердился я, разгневался, заплатил им шелковою плёткою. Ну, который стоял, тот сидит, а который сидел, тот лежит. Удивился Вольга, поклонился пахарю: — Ай же ты, славный пахарь, могучий богатырь, поезжай ты со мной за товарища. — Что ж, поеду, Вольга Всеславьевич, надо им наказ дать — других мужиков не обижать. Снял пахарь с сохи гужи шелковые, распряг кобылку серую, сел на неё верхом и в путь отправился. Проскакали молодцы полпути. Говорит пахарь Вольге Всеславьевичу: — Ох, неладное дело мы сделали, в борозде соху оставили.
Ты пошли молодцов-дружинников, чтобы сошку из борозды выдернули, землю бы с неё вытряхнули, положили бы соху под ракитовый куст. Послал Вольга трёх дружинников. Вертят сошку они и так и сяк, а не могут сошку от земли поднять. Послал Вольга десять витязей. Вертят сошку они в двадцать рук, а не могут с места содрать. Тут поехал Вольга со всей дружиной. Тридцать человек без еди ного облепили сошку со всех сторон, понатужились, по колена в землю ушли, а сошку и на волос не сдвинули. Слез с кобылки тут пахарь сам, взялся за сошку одной рукой. из земли её выдернул, из лемешков землю вытряхнул. Лемехи травой вычистил. Дело сделали и поехали богатыри дальше путём-дорогою.
Вот подъехали они под Гурчевец да Ореховец. А там люди торговые хитрые как увидели пахаря, подсекли брёвна дубовые на мосту через речку Ореховец. Чуть взошла дружина на мост, подломились брёвна дубовые, стали молодцы в реке тонуть, стала гибнуть дружина храбрая, стали кони, люди на дно идти. Рассердились Вольга с Микулой, разгневались, хлестнули своих добрых коней, в один скок реку перепрыгнули. Соскочили на тот бережок, да и начали злодеев чествовать.
Пахарь плетью бьёт, приговаривает: — Эх вы, жадные люди торговые! Мужики города хлебом кормят, мёдом поят, а вы соли им жалеете! Вольга палицей жалует за дружинников, за богатырских коней. Стали люди гурчевецкие каяться: — Вы простите нас за злодейство, за хитрости. Берите с нас дани-подати, и пускай едут пахари за солью, никто с них гроша не потребует. Взял Вольга с них дани-подати за двенадцать лет, и поехали богатыри домой. Спрашивает пахаря Вольга Всеславьевич: — Ты скажи мне, русский богатырь, как зовуг тебя, величают по отчеству? — Поезжай ко мне, Вольга Всеславьевич, на мои крестьянский двор, так узнаешь, как меня люди чествуют.
Подъехали богатыри к полю. Вытащил пахарь сошеньку, распахал широкое полюшко, засеял золотым зерном…Ещё заря горит, а у пахаря поле колосом шумит. Тёмная ночь идёт — пахарь хлеб жнёт. Утром вымолотил, к полудню вывеял, к обеду муки намолол, пироги завёл. К вечеру созвал народ на почестей пир. Стали люди пироги есть, брагу пить да пахаря похваливать: Ай спасибо тебе, Микула Селянинович!
