Как Илья поссорился с князем Владимиром

Ездил Илья в чистом поле много времени, постарел, бородой оброс. Цветное платье на нём поистаскалось, золотой казны у него не осталось, захотел Илья отдохнуть, в Киеве пожить. — Побывал я во всех Литвах, побывал я во всех Ордах, не бывал давно в одном Киеве. Поеду-ка я в Киев да проведаю, как живут люди в стольном городе. Прискакал Илья в Киев, заехал на княжеский двор. У князя Владимира идёт весёлый пир. За столом сидят бояре, гости богатые, русские могучие богатыри. Зашёл Илья в гридню княжескую, стал у двери, поклонился по-учёному, князю Солнышку с княгиней — особенно. — Здравствуй, Владимир стольно-киевский! Поишь ли, кормишь ли заезжих богатырей? — Ты откуда, старик, каким тебя зовут именем? — Я Никита Заолешанин. — Ну, садись, Никита, с нами хлеба кушать. Есть ещё местечко на дальнем конце стола, ты садись там на край скамеечки. Все другие места заняты.

У меня сегодня гости именитые, не тебе, мужику, чета — князья, бояре, богатыри русские. Усадили слуги Илью на худом конце стола. Загремел тут Илья на всю горницу: — Не родом богатырь славен, а подвигом. Не по делам мне место, не по силе честь! Сам ты, князь, сидишь с воронами, а меня садишь с неумными воронятами. Захотел Илья поудобнее сесть, поломал скамьи дубовые, погнул сваи железные, прижал всех гостей в большой угол… Это князю Владимиру не понравилось. Потемнел князь, как осенняя ночь, закричал, заревел, как лютый зверь: — Что же ты, Никита Заолешанин, перемешал мне все места почётные, погнул сваи железные! У меня между богатырских мест проложены не зря были сваи крепкие. Чтобы богатыри на пиру не толкались, ссор не заводили! А ты что тут за порядки навёл?! Ай вы, русские богатыри, вы чего терпите, что лесной мужик назвал вас воронами? Вы берите его под руки, выкиньте из гридни на улицу! Выскочили тут три богатыря, стали Илью подталкивать, подёргивать, а он стоит, не шатается, на голове колпак не сдвинется. Коли хочешь, Владимир-князь, позабавиться, подавай мне ещё трёх богатырей! Вышли ещё три богатыря, ухватились вшестером за Илью, а он с места не сдвинулся. — Мало, князь, даёшь, дай ещё троих! Да и девять богатырей ничего с Ильёй не сделали: стоит старый, как столетний дуб, с места не сдвинется. Распалился богатырь: — Ну, теперь, князь, пришёл мой черёд потешиться!

Стал он богатырей поталкивать, попинывать, с ног валить. Расползлись богатыри по горнице, ни один на ноги не может встать. Сам князь забился в запечник, закрылся шубкой куньей и дрожмя дрожит… А Илья вышел из гридни, хлопнул дверьми — двери вылетели, воротами хлопнул — ворота рассыпались… Вышел он на широкий двор, вынул тугой лук и стрелы острые, стал стрелам приговаривать: — Вы летите, стрелы, к высоким кровлям, сшибайте с теремов золотые маковки! Тут посыпались золотые маковки с княжеского терема. Закричал Илья во весь богатырский крик: — Собирайтесь, люди нищие, голые, подбирайте золотые маковки, несите в кабак, пейте вино, ешьте калачей досыта! Набежали голи нищие, подобрали маковки, стали с Ильёй пировать, гулять. А Илья их угощает, приговаривает: — Пей-ешь, братия нищая, князя Владимира не бойся; может, завтра я сам буду княжить в Киеве, а вас сделаю помощниками! Донесли обо всём Владимиру: — Сбил Никита твои, князь, маковки, поит-кормит нищую братию, похваляется сесть князем в Киеве. Испугался князь, задумался. Встал тут Добрыня Никитич: — Князь ты наш, Владимир Красное Солнышко! Это ведь не Никита Заолешанин, это ведь сам Илья Муромец, надо его назад вернуть, перед ним покаяться, а то как бы худо не было.

Стали думать, кого за Ильёй послать. Послать Алёшу Поповича — тот не сумеет позвать Илью. Послать Чурилу Пленковича — тот только наряжаться умен. Порешили послать Добрыню Никитича, его Илья Муромец братом зовет. Улицей идёт Добрыня и думает: «Грозен в гневе Илья Муромец. Не за смертью ли своей идёшь, Добрынюшка?» Пришёл Добрыня, поглядел, как Илья пьёт-гуляет, стал раздумывать: «Спереди зайти, так сразу убьёт, а потом опомнится. Лучше я к нему сзади подойду». Подошёл Добрыня сзади к Илье, обнял его за могучие плечи: — Ай ты, братец мой, Илья Иванович! Ты сдержи свои руки могучие, ты скрепи своё гневное сердце, ведь послов не бьют, не вешают. Послал меня Владимир-князь перед тобой покаяться. Не узнал он тебя, Илья Иванович, потому и посадил на место не почётное. А теперь он просит тебя назад прийти. Примет тебя с честью, со славою. Обернулся Илья: — Ну и счастлив ты, Добрынюшка, что сзади зашёл! Если бы ты зашёл спереди, только косточки от тебя остались бы. А теперь я тебя не трону, братец мой. Коли просишь ты, я пойду обратно, к князю Владимиру, да не один пойду, а всех моих гостей захвачу, пусть уж князь Владимир не прогневается! И созвал Илья всех своих товарищей, всю нищую братию голую и пошел с ними на княжеский двор. Встретил его князь Владимир, за руки брал, целовал в уста сахарные: — Гой еси, ты старый Илья Муромец, ты садись повыше всех, на место почётное! Не сел Илья на место почётное, сел на место среднее и посадил рядом с собой всех нищих гостей. — Кабы не Добрынюшка, убил бы я тебя сегодня, Владимир-князь. Ну уж на этот раз твою вину прощу. Понесли слуги гостям угощение, да не щедро, а по чарочке, по сухому калачику.

Снова Илья в гнев вошёл: — Так-то, князь, ты моих гостей потчуешь? Чарочками маленькими! Владимиру-князю это не понравилось: — Есть у меня в погребе сладкое вино, найдётся на каждого по бочке-сороковочке. Если это, что на столе, не понравилось, пусть сами из погребов принесут, не великие бояре. — Эй, Владимир-князь, так ты гостей потчуешь, так их чествуешь, чтобы сами бегали за питьём да за кушаньем! Видно, мне самому придётся быть за хозяина! Вскочил Илья на ноги, побежал в погреба, взял одну бочку под одну руку, другую под другую руку, третью бочку ногой покатил. Выкатил на княжеский двор. — Берите, гости, вино, я ещё принесу! И опять спустился Илья в погреба глубокие. Разгневался князь Владимир, закричал громким голосом: — Гой вы, слуги мои, слуги верные! Вы бегите поскорее, закройте двери погреба, задёрните чугунной решёткой, засыпьте жёлтым песком, завалите столетними дубами. Пусть умрёт там Илья смертью голодной! Набежали слуги и прислужники, заперли Илью, завалили двери погреба, засыпали песком, задёрнули решёткой, погубили верного, старого, могучего Илью Муромца!.. А голей нищих плётками со двора согнали. Этакое дело русским богатырям не понравилось. Они встали из-за стола не докушавши, вышли вон из княжеского терема, сели на добрых коней и уехали. — А не будем же мы больше жить в Киеве! А не будем же служить князю Владимиру! Так-то в ту пору у князя Владимира не осталось в Киеве богатырей.